Эта история не о Фреде Перри. Эта история не о Уимблдоне и не о Всеанглийском теннисном клубе. Возможно, эта история даже не о теннисе. Эта история о двустороннем шоссе между Каиром и Александрией, прямом как стрела, на котором никогда не было оживленного движения, и по которому водитель мог ехать несколько миль, не обращая внимания на встречную полосу.

Перри.

“Он тренировался с лондонским “Арсеналом”. Был типичным франтом, в его подружках ходили Марлен Дитрих, Джин Харлоу, а Хеллен Уилсон с Лоррейн Уолш были его женами. Двумя из четырех”, Питер Джексон, BBC Magazine.

[dropcap]П[/dropcap]ерри не был аристократом. Он родился в Стокпорте, его отец работал на местном хлопковом заводе. Когда ему было девять, семья переехала в Илинг, пригород Лондона. Мэрия застраивала кортами весь район, корты были доступны, а теннисом мог заниматься каждый. Например, Фред Перри. То, за что ему будет доставаться даже после трех побед на Уимблдоне и привело его в теннис. Отец Перри был лейбористом, построив политическую карьеру в Кооперативной партии. Labour party – рабочая партия – с таким происхождением Перри нужно было делать нечто выдающееся, чтобы попасть во Всеанглийский теннисный клуб.

У Фреда был характер повесы. В “Аббатстве Даунтон” он бы играл охотника за наследством, который по ночам увивается за горничной. Перри принадлежал к тому числу британцев, которым не повезло родиться американцами. Но он восполнил пробел, с помощью тенниса.

В теннисной Англии Перри чувствовал себя, как герой ДиКаприо на “Титанике”. Из третьего класса он забрел в первый. И не просто “забрел”, забрел с помощью самой аристократичной игры нации.

“Думаю, Перри был одним из первых спортсменов, которые строят свою мотивацию на статусе аутсайдера. Его происхождение, борьба с предрассудками помогли ему стать главным игроком поколения”, Питер Джексон, BBC Magazine.

Америка была отдушиной. В 1931 Перри отправился туда в составе британской теннисной команды. Америка 30-х уже с привкусом депрессии, но не для парня из Илинга. Он видит небоскребы, “золотой Голливуд”, слышит отголоски века джаза.

Как бы ни петляла британская “кривая” Перри, у него всегда было убежище – США. Он жил здесь после завершения карьеры, находил здесь жен, запускал марку одежды, был  “селебрити”. Состояние здесь сколачивалось за пару месяцев, в политику шли те, кто строил “что-то хорошее, на чем-то плохом”, а на происхождение отвечали словами Ретта Батлера: “Frankly, my dear, I dont give a damn”. Но одного здесь нельзя было сделать точно – выиграть Уимблдон.

Крамм.

[dropcap]Г[/dropcap]оттфрид фон Крамм родился в поместье Неттлингер в Ганновере. Имя данное при рождении – Готтфрид Александр Максимилиан Вальтер Курт фон Крамм. Титул барона получил по праву рождения.

Отец фон Крамма не имел ничего общего с рабочим классом. Он изучал юриспруденцию в Оксфорде, где полюбил национальные британские игры – футбол, теннис. Эту любовь он привил детям. Привил специфическим способом: Бургхард фон Крамм не дожидался, пока мэрия Ганновера заинтересуется теннисом. В фамильных замках Шлосс-Брёгген и Шлосс-Ольбер он выстроил грунтовые корты, на которые в 9 лет (почти как Перри в Илинге) начал выводить смышленого Готтфрида.

Перри был из тех британцев, которым не повезло родиться американцем 

Младший фон Крамм сразу полюбил теннис. Игра воплощала все то, что должно быть в характере и обязанностях, данных при рождении. Чем старше он становился, тем больше осознавал: “барон”, “титул”, “аристократ” – никакая не привилегия, это обязанности и крест, который придется нести всю жизнь. Как происхождение “labour”для Перри.

“В то время все играли в белом, но Готтфрид выделялся даже на их фоне”, Рон Фимритте, Sports Illustrated.

Помимо титула фон Крамм получил и соответствующую внешность – он был воплощением всего, что представляет собой аристократ. И это тоже не привилегия, это тащило его на дно.

Фон Крамм рано стал профессионалом, он редко допускал полумеры в деле, которому был предан. С 1934 по 1937 он сыграл в 8 финалах турниров Большой четверки (Большой шлем) и везде следовал заданному принципу. Если Фред Перри был одним из первых, кто строил карьеру на опровержении статуса “андердога”, то Крамм был в авангарде курса FairPlay. Чего бы это ни стоило.

“Только после поединка с Краммом я понял, в какую игру играю”, – заявил Дон Бадж после матча на Уимблдоне-35. Тогда Бадж демонстративно проиграл подачу, после того, как судья не засчитал законный балл Крамму. Дон, большой поклонник таланта немецкого теннисиста, шел на переход, ожидая какого-либо  похвального жеста от Крамма, отмечающего его, Баджа, благородство.

-Зачем вы это сделали?

-Что?

-Судья. Зачем вы настолько демонстративно указали на его ошибку? Вы выставили беднягу дураком перед 15 тысячами зрителей.

Но Германия 30-х не была страной “Краммов”, и тем более не была страной FairPlay. В 1935 немцы проиграют парную встречу финала Кубка Дэвиса британцам, после того, как Готтфрид оспорит собственный матч-бол, сказав, что он коснулся-таки мяча, улетевшего в аут (“Я выбрал теннис не как забаву, или хобби. Я выбрал его, как молодой человек, для которого теннис воплощает принципы джентльмена. Как бы я спал остаток жизни, зная, что мяч коснулся обода? Подвел ли я партнеров по команде? Подвел ли я Германию? Думаю, я выдал ей кредит”).

В той же серии игр фон Крамм проиграет Баджу в вероятно “лучшем матче в истории тенниса” – 6-8, 5-7, 6-4, 6-2, 8-6. Победа в том Кубке Дэвиса была архиважна для нацистской партии, куда Крамм отказался вступать, даже после личного предложения Геринга. Те поражения, основанные на его принципах, станут отправной точкой в цепи событий, поставивших Крамма, “белого рыцаря”, по ту сторону сетки от главного преступления в истории его страны.

Перри.

[dropcap]П[/dropcap]ерри любил Флориду, Майами. Здесь можно отдохнуть от назойливых сородичей, их политической трескотни. Но любое место приятно, пока у тебя есть деньги, а у Фреда они кончались. Он все еще оставался любителем и не мог зарабатывать игрой.

В Британии переход из любителей в профессионалы расценили бы как переход из англиканства в иудаизм. Да еще от парня, прошлое которого и без того не лучшего качества.

В 1934 Перри выиграл свой первый Уимблдон (у австралийца Джека Кроуфорда) и лежал в ванной гостиничного номера, наслаждаясь успехом на родной земле. Через открытую в холле дверь, Фредо услышал, как член организационного комитета (британец) выражает кому-то поздравления, добавляя: “Жаль, что сегодня победил не сильнейший”. Перри выскакивает из ванной, накидывает халат и застает в проходе Кроуфорда, с бутылкой шампанского. Функционер успел скрыться, а клубный чемпионский галстук был повязан на спинке стула.

Перри не любили на Уимблдоне, он был чужим среди своих. В 1936 он принял решение стать профессионалом и был в шаге от звания персоны нон грата.

Происхождение фон Крамма было такой же обязанностью, как родословная Перри 

Аристократия того времени считала статус безработного таким же атрибутом класса, как поместье в Эссексе. Теннисист не должен получать за игру деньги, он и так получает максимум – удовольствие. А в случае достойной игры, ещё и приятие публики. Но Перри, который к 30-ти годам оставался на иждивении отца, было мало угодить аристократам.

После перехода в профи и совместного турне с американцем Элсуортом Вайнзом, Фред заработал около 100 тысяч долларов, обзавелся связями в США,  стал владельцем теннисного клуба в Беверли-Хиллз и в 1938 получил американское гражданство. За год до этого, в Великобритании, ему отказали в членстве во Всеанглийском теннисном клубе.

Крамм.

[dropcap]М[/dropcap]анассе Гербст был евреем. За несколько лет до этого НСДАП исключило из теннисной команды  Даниэля Прина, он тоже был евреем. Но Гербст не был теннисистом, он был актером, связь с которым стоила Крамму остатка профессиональной карьеры.

После выигранного у Крамма матча Бадж не раз вспоминал (уже в середине века), что быть может, не реализуй он свой пятый матч-бол в 14 гейме пятого сета, для Крамма все бы обернулось иначе. Он бы не разгневал поражением нацистское руководство, а они бы не использовали слабость барона против него. После Бадж добавлял: “Крамм – самый невезучий из всех известных мне теннисистов”.

В мае 1938 барон Готтфрид фон Крамм был приговорен Берлинским судом к году тюремного заключения за “мужеложество” (его биограф Эгон Стемкамп, утверждает, что в то время по такой статье можно было усадить за решетку половину Веймарской республики). Петицию в поддержку Крамма подписывали по обе стороны Атлантики (знаменитости, политики, известные деятели, спортсмены калибра Джо Ди Маджо). Фон Крамма освободят спустя полгода за примерное поведение. Он отправится в Швецию, по личному приглашению короля Густава, будет называть Гитлера “маляром” и всячески высказываться против нацистского режима.

Но он оставался немцем, его родословная уходила корнями в 12 век, он был привязан к стране так же, как и Перри.

Крамм самый невезучий из известных мне теннисистов

Крамм записался в армию в 1940 рядовым. Он был пулеметчиком, участвовал в боях под Москвой и ждал победы союзных войск.  На войне Крамм был, как герои Ремарка – потерянные солдаты, не видящие смысла в бойне. После обморожения обеих ног, его отправили в военный госпиталь в Варшаве, где он продолжил антивоенную агитацию.

В 1943 его отчислили из немецких вооруженных сил без какой-либо формулировки. “Известно, что он контактировал с руководителями подполья, – говорит нынешний барон фон Крамм, Бургхольд, – он знал о некоторых этапах покушения на Гитлера и единственное, что его спасло – знакомство с королем Густавом и связи в Швеции, после войны фюрер хотел наладить там торговые связи”.

В конце войны, в Швеции, недалеко от дома Крамма, упал самолет союзных войск. Крамм спас американского летчика, а когда тот спросил “какого черта вы помогаете союзникам?!”, ответил: “Я когда-то играл в теннис с Доном Баджем”.

Перри и Крамм были топовыми противниками своего времени. Их последний матч на Уимблдоне прошел в 1936 году, последняя победа британца на главном турнире страны. По дороге во Всеанглийский теннисный клуб Крамм попал в автомобильную аварию, в первой партии потянул мышцу ноги, но, проигрывая сет за сетом, настаивал на продолжении из уважения к противнику.

Перри трижды побеждал на Уимблдоне, но по утверждениям всех биографов настоящая слава пришла к нему лишь в конце 20 века, только в 80-х “выскочку-лейбориста” реабилитировали. Но даже во время открытия памятного мемориала, посвященного  Перри, находились недовольные консерваторы, поминавшие “чистую кровь любительской игры”.

В 1955 Крамм женится на Барбаре Хаттон, “самой богатой женщине мира”, которая как многие богатые женщины была несчастна, а фон Крамм всегда помогал несчастным. В 1960 они развелись.

Перри никогда не подстраивался под аристократичный стиль игры, это был “хулиган из Илинга”, которому по праву рождения была дана сила неудачника, как Крамму сила аристократа. Он умрет в 1995 в Мельбурне, куда приедет на Открытый чемпионат Австралии.

В начале 70-х фон Крамм переберется в Каир, где будет вести бизнес и много играть в теннис, распространять игру в Египте. По словам биографов, “для местных он был самым любимым иностранцем”.

9 ноября 1976 барон фон Крамм должен был закончить несколько дел в Александрии, чтобы вернуться в Каир до вечера. В автомобилях фон Крамм всегда занимал переднее сиденье – “меньше показной роскоши, да и с водителем можно потрепаться”. Выезд перенесли с 11:30 на полдень. После биографы уточнят – до того, как грузовик превратил машину барона в металлолом, автомобиль шел по ровной трассе, на которой нет оживленного движения, поворотов или развилок, спокойное двухполосное шоссе, где водитель может безмятежно ехать несколько миль, не обращая внимания на посторонних. Как Крамм и Перри.

Первоначально статья опубликована в блоге “Академия Рашмор” на сайте sports.ru (3 июля, 2013)